Глава 7

СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ

ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 80-х – НАЧАЛА 90-х гг.

 

* Средства массовой информации в условиях демократизации и глас­ности

* Возрождение в стране многопартийной печати

* Журналистика и новое политическое мышление

 

В середине 80-х гг. к руководству партией пришел М. Горбачев. По его инициативе КПСС провозгласила курс на перестройку. Это был, безусловно, позитивный шаг, начало нового полити­ческого курса. Однако в материалах апрельского (1985 г.) Пле­нума ЦК КПСС, в документах XXVII съезда партии и XIX Все­союзной партийной конференции незыблемой оставалась линия на централизацию партийного руководства средствами массовой информации, целью которой являлось обязательное проведение в жизнь директив КПСС. Широко обнародованная гласность оказалась лишь продекламированной, но она не коснулась мно­гих сфер государственной и общественной жизни, в том числе взаимоотношений прессы и партийных органов.

Демократизация и гласность не только открыли для журна­листов новые темы, но и создали им огромные трудности. Ни­когда прежде однопартийная советская журналистика не сталки­валась с необходимостью объективного отражения многочислен­ных проблем, рожденных новым политическим и экономическим мышлением. На страницах газет и журналов, в телевизионных и радиопрограммах отражалась реальная жизнь с ее достижениями и противоречиями, во всем многообразии различных мнений и суждений.

И все же развитию гласности препятствовали силы и традиции, складывавшиеся десятилетиями. Сохранялся частокол всевоз­можных табу, запретов на правдивое освещение недалекого про­шлого и реальностей перестроечного периода. Главлит, как и прежде, стоял на страже чисто ведомственных интересов.

КПСС, исходя из реальных условий, в которых оказалось об­щество, пошла на радикальное изменение своей политики, в том числе и по отношению к СМИ.

 

Средства массовой информации

в условиях демократизации и гласности

Радикальные перемены в укладе общественной жизни страны привели к соответствующим изменениям многих социальных институтов, включая средства массовой информации. В переходный период от административно-командной системы управ­ления экономикой к рынку, от тоталитарного режима к право­вому государству, от приоритетов идеологических ценностей од­ного класса к общечеловеческим ценностям и им приходится адаптироваться к новой социально-экономической и политичес­кой ситуации.

Провозглашение демократизации и гласности открыло перед средствами массовой информации возможность анализировать события и явления, поднимать серьезные проблемы и предлагать пути их решения. На первый план в СМИ выступали задачи правдивого отражения действительности, информированность, компетентность, профессионализм.

После 70 лет ограничений средства массовой информации за­говорили в полный голос. Они стали мощным рычагом начав­шихся преобразований, способствовали развитию демократизации масс, их психологической перестройке, активизации сознатель­ных действий по слому административно-командной системы.

Гласность стала для средств массовой информации важнейшим рычагом борьбы за демократизацию жизни общества. Вместе с тем журналистика оставалась органической структурой однопар­тийной политической системы со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В 1987 г. в стране выходило свыше 7,5 тыс. газет, в том числе около тысячи центральных, республиканских, краевых и област­ных, более 2,5 тыс. журналов. В ведении партийных комитетов находилось 114 издательств. Тираж "Правды" превысил 11 млн. экз., "Труда" перевалил за 18 млн. экз., за 8 млн. экз. перешагнул тираж "Известий", а "Комсомольской правды" — за 17 млн. экз.[1]

Развернувшаяся перестройка привела к все более возрастаю­щему авторитету СМИ. В 1989 г. газетно-журнальный мир страны насчитывал 8800 газет, разовый тираж которых составлял 230 млн. экз., и 1629 журналов тиражом свыше 220 млн. экз.[2] Через год тиражи газет возросли на 4,6%, а журналов — на 4,3%[3].

При всей деформации межнациональных отношений структур­ный характер советской журналистики оставался многонацио­нальным. В 1989 г. газеты выходили на 55 языках. Тираж респуб­ликанских газет увеличился на 1 млн. 200 тыс. экз., на 700 тыс. — областных, на 1 млн. 700 тыс. — районных и на столько же — городских[4].

Курс на перестройку, демократизацию и гласность привел к отказу от традиционной однопартийности и переходу к новой — демократической и многопартийной — системе. Под давлением масс в марте 1990 г. была изменена ст. Конституции СССР, кото­рая признавала только за КПСС право на руководство советским обществом. Таким образом, ликвидировалось монопольное пра­во КПСС на издание периодической печати.

В июне 1990 г. был принят Закон СССР "О печати и дру­гих средствах массовой информации"[5]. Он отменил цензуру, предоставил широкие права на учреждение печатных изданий и других средств массовой информации, ввел их регистрацию как проявление новых принципов строительства журналистики в де­мократическом обществе. По данным Госкомпечати бывшего СССР, на 15 марта 1991 г. в стране было зарегистрировано около 1800 газет и журналов, рассчитанных на общесоюзную аудито­рию. Около 850 газет выходило впервые. В их числе 233 принад­лежали редакциям и издателям, 291 — общественным организа­циям, 124 — ассоциациям, 99 — кооперативам, 55 — совместным предприятиям, 24 — партийным организациям, 25 — акционер­ным обществам, 19 — религиозным организациям. (Почти треть всей периодики — это частные издания.)[6]

Если учесть, что Министерство печати и массовой информа­ции Российской Федерации к середине марта 1991 г. зарегис­трировало более 600 изданий, а Моссовет — около 300, то всего в Москве к августу 1991 г. выходило более 2600 газет и журна­лов, половина из которых — новые.

Создание института учредителей периодических изданий яви­лось важнейшим шагом в организации видоизменявшейся струк­туры центральной и местной прессы. Многообразие форм учре­дительства позволило типологически расширить систему перио­дической печати. Вышли в свет газеты Верховных Советов рес­публик, издания областных, краевых Советов народных депута­тов, общественно-политические и иллюстрированные ежене­дельные газеты, журналы и бюллетени, еженедельные издания для деловых людей с ежемесячным аналитическим приложением, еженедельники для массовой аудитории, газеты, рассчитанные на подготовленного читателя, ежемесячные издания газетно-журнального типа и др.

Новые тенденции в организации издательского дела, переход к рыночным отношениям изменили положение прессы. В осо­бенно тяжелых условиях оказалась демократическая печать Рос­сии. В наиболее выгодных — издания партийных комитетов КПСС, в руках которых были сосредоточены все материально-технические средства — финансы, бумага, полиграфическая база. И все-таки конкуренция вызвала к жизни качественно но­вые издания: "Независимую газету", "Куранты", "Коммерсантъ" (с воскресным приложением), "Совершенно секретно" (ежемесячник) и др. Появились издания Верховных Советов республик: "Россия", "Вестник Грузии", "Голос Армении" и др.

В условиях демократизации и гласности в структуре средств массовой информации все большее значение приобретали теле­видение и радиовещание. Передачи в цветном изображении принимались более чем в тысяче городов. Для этих целей использовались радиорелейные линии и около 3 тыс. ретранслято­ров, а также космические средства связи: спутники Земли, "Молния", "Радуга", "Горизонт", 85 наземных станций "Орби­та", 10 станций международной системы "Интерспутник".

Все передающие станции страны работали в единой системе. ЦТ вело передачи по 14 программам. Все они шли в цветном изображении.

В 1986 г. кроме Всесоюзного радио передачи готовили 162 ко­митета. Радиовещание охватило всю территорию страны. Сред­несуточный объем вещания для населения страны составил свыше 1300 часов, в том числе передачи Всесоюзного радио — свыше 150 часов. Осуществляли передачи из Москвы 162 аппаратно-студийных комплекса. Всесоюзное радио транслировало переда­чи по 9 программам[7].

К концу 1988 г. в стране насчитывалось свыше 150 млн. ра­диоприемных аппаратов, в том числе свыше 70 млн. приемников и более 75 млн. трансляционных точек. Если объем всех девяти радиопрограмм перевести на газетные полосы, то оказалось бы, что радио ежесуточно издавало более 350 газет большого формата. Радиовещание велось на 72 языках народов страны и на 70 язы­ках народов зарубежных стран[8].

В каждой республике Союза работала своя студия телевиде­ния. В 1989 г. в стране имелось 119 программных телецентров. Но права их были чрезвычайно ограничены. Их эфирное время и объемы суточных передач жестко регламентировались Гостелерадио СССР[9].

В зоне уверенного приема телевизионных программ прожи­вало около 230 млн. человек, т.е. почти 90% населения страны. 160 млн. человек имели возможность принимать две программы. У населения в 1988 г. было свыше 80 млн. телевизоров, в том числе 8 млн. цветных.

В 1990 г. вещание вел 131-программный телецентр, 176 ра­диодомов и свыше 5 тысяч местных радиостанций. Передачи Всесоюзного радио велись по 14 программам, включая дубли для всех часовых поясов. Центральное телевидение осуществляло передачи по 14 программам с учетом дублей 1 и 2 общесоюзных программ для 5 вещательных зон. Среднесуточный объем всех программ ЦТ составлял 183,5 часа[10].

Радиовещанием была охвачена практически вся территория СССР, 85% населения принимало телевизионные передачи, осу­ществляемые с использованием космических средств связи.

1990 г. стал последним годом существования Государственно­го комитета СССР по телевидению и радиовещанию. В феврале 1991 г. он был преобразован во Всесоюзную государственную телерадиовещательную компанию. Но за ней, как и в прошлые годы, во многом сохранилось монопольное право на техничес­кие средства.

В 1991 г. начался процесс разрушения единого информаци­онного пространства СССР. Национальные республики Союза одна за другой провозглашали свой суверенитет. Освобождаясь от диктата Центра, они рвали десятилетиями установившиеся традиции и в сфере журналистики, решительно отказывались от распределения сверху эфирного времени и его объемов для рес­публиканских радиокомитетов и телестудий и по своему усмот­рению устанавливали время трансляций теле- и радиопередач из Москвы.

Устранение монопольного права Центрального телевидения и Всесоюзного радио на эфирное время привело к существенным изменениям в структуре телевидения и радиовещания страны. На смену единой системе пришли разобщенные, не связанные общими целями 15 государственных телерадиокомплексов со своими проблемами и задачами. Таким образом распад СССР, ускоренный августовскими событиями 1991 г., распад унитарно­го государства, новое геополитическое устройство на обширной территории страны повлекли за собой коренные изменения в работе телевизионной и радиосистем.

Создание Содружества Независимых Государств (СНГ) не смогло существенным образом повлиять на восстановление даже на новой организационной основе единого информационного пространства стран содружества.

Во второй половине 80-х гг. значительные изменения про­изошли в информационной службе страны. В июле 1985 г. Те­леграфное агентство Советского Союза отметило свое 60-летие, оставаясь основным монополистом оперативной информации. Агентство ежедневно готовило и передавало для 4 тыс. советских газет, радио и телевидения СССР 300—325 внутрисоюзных и международных сообщений. Еще больший поток информации направлялся на восьми языках по зарубежным каналам ТАСС. Его подписчиками являлись свыше 600 зарубежных информаци­онных агентств, министерств информации, редакций газет, жур­налов, телевизионных и радиокомпаний и других организаций из 115 стран. В середине 80-х гг. корреспонденты ТАСС были аккредитованы в 125 зарубежных странах[11].

Новые тенденции в журналистике, возникшие в конце 80-х гг., на первых порах мало что меняли на рынке оперативной ин­формации. По-прежнему над информационными просторами СССР высился монопольный гигант ТАСС, остававшийся фак­тически одним из главных пропагандистских органов ЦК КПСС, а значит и всех уровней советской власти. В 1989—1991 гг. ТАСС оставался в стороне от тех процессов, которые происходили в обществе, хотя они касались и средств массовой информации, информационной службы. Произошла реорганизация АПН в информационное агентство "Новости", в стране возникали но­вые информационные агентства[12].

Первые независимые агентства начали появляться в стране в самом конце 80-х гг. и, конечно, они не составляли сколько-ни­будь серьезной конкуренции ТАСС или существовавшему тогда еще АПН. Непривычно звучали их названия — "Интерфакс", "Постфактум", "ИМА-пресс", "СИА", "Харьков-новости", "БИС", "МГ" и др. Организацию их взяли на себя профессио­нальные журналисты, имевшие опыт работы в центральной прессе. Так, "Постфактум" был создан на базе инфослужбы "Факт"; "ИМА-пресс" — молодежной редакции АПН; "Харь­ков-новости" — местного отделения АПН; "МГ-пресс" — газеты "Молодая гвардия"; "Дана-пресс" — корпункта "Известий" в Алма-Ате...

Информационное агентство "Интерфакс" было организовано в сентябре 1989 г., когда в стране существовало уже несколько негосударственных агентств, в частности, "Постфактум", "Студинфо" и др. Практически меньше чем за год "Интерфакс" по достоверности информации и ее тематическому спектру вышел на первое место среди негосударственных агентств, а в бизнес-информации обошел и ТАСС.

Колыбелью "Интерфакса" стал отдел информации студии иновещания Гостелерадио, который за счет продажи информа­ции на внешний рынок сумел отделиться в самостоятельную структуру, уделив большое внимание организации отдела поли­тики и службы бизнес-информации. Из других агентств боль­шим авторитетом у подписчиков пользовался экономический отдел "Постфактум". Но вскоре он влился в структуру издатель­ского дома " Коммерсанта" и стал основным поставщиком инфор­мации для его изданий.

С начала 90-х гг. экономическая информация агентства "Ин­терфакс" среди иностранных деловых кругов и бизнес-изданий котировалась выше, чем подобного же рода сообщения всех дру­гих агентств страны, включая ИТАР-ТАСС. Кроме ежедневного экономического обзора "Интерфакс" выпускал пять еженедель­ных специализированных изданий для иностранных и российских промышленных и торговых фирм и финансовых структур.

Помимо ежедневного выпуска экономических новостей и специализированных бизнес-изданий агентство четыре раза в сутки, не считая экспресс-выпусков, распространяло блок поли­тических новостей "Интерфакс Ньюс" и около десяти специа­лизированных изданий по законодательству, дипломатии, соци­ологии, статистике и другим вопросам.

В конце 80-х — начале 90-х г. появлялись новые информаци­онные агентства и на местах: "Сибинформ", "Урал-акцепт", "Урал-Советы" и др. Региональные агентства представляли собой объединения местных журналистов. Используя свой профессио­нальный опыт и деловые контакты, они взялись за сбор и распространение информации, удовлетворявшей запросы не только местных структур средств массовой информации, но и более вы­сокого уровня.

Попытка государственного переворота в августе 1991 г. заметно отразилась на состоянии средств массовой информации страны. Одно из первых постановлений Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), принятых 19 августа 1991 г., касалось прекращения выпуска всех центральных и московских газет и журналов, за исключением шести газет КПСС, а также "Труда", "Известий" и "Красной звезды"[13].

19 августа журналисты "Независимой газеты" решили выпус­тить очередной ее номер. Но это им не удалось. Материалы не вышедшего в Москве номера "НГ" были переданы за рубеж. Их опубликовали многие газеты мира. В полном своем варианте номер "Независимой газеты", запрещенный в Москве, вышел в Париже на французском языке 100-тысячным тиражом. Его вы­пустил на свои средства французский еженедельник "Курье Интернасьональ". Вечером того же дня редакция "НГ" передала ведущим информационным агентствам и газетам зарубежных стран "Обращение к свободным журналистам мира", в котором содержался призыв организовать мощную международную ак­цию в поддержку свободных советских журналистов и всей сво­бодной советской прессы. "Обращение" было напечатано на следующий день в газетах США, Англии, Франции, Испании, Италии, Бельгии, Греции, Австрии и других стран[14].

К концу дня 19 августа на улицах Москвы, в метро, в перехо­дах появились сотни листовок, отпечатанных на ксероксах, из­данных практически всеми запрещенными к выпуску газетами. Листовки единодушно осуждали путчистов и тех, кто их поддер­живал.

20 августа у Белого дома в Москве состоялся стотысячный ми­тинг. Вместе с защитниками демократии на площади были и жур­налисты газет, запрещенных путчистами. Утром того же дня ре­дакторы 11 независимых газет собрались в редакции "Московских новостей" и договорились выпускать "Общую газету", экстренно зарегистрированную в Министерстве печати РСФСР.

21 августа 1991 г. Президент Российской Федерации Б. Ельцин издал указ "О средствах массовой информации в РСФСР", в ко­тором говорилось о том, что имевший место переворот показал опасность монополизации СМИ, функционировавших на терри­тории РСФСР. ТАСС, агентство "Новости", а также газеты "Правда", "Советская Россия", "Гласность", "Рабочая трибуна", "Московская правда", "Ленинское знамя" и другие, отмечалось в документе, вели активную кампанию клеветы против предста­вителей законной власти, дезинформировали народ и по сути явились соучастниками государственного переворота. В соответствии с указом был временно приостановлен выпуск этих газет как изданий КПСС.

Этим же указом отстранялись от исполнения должностных обязанностей директор ТАСС и председатель информационного агентства "Новости" за "осуществление дезинформации населе­ния и мировой общественности о событиях в стране". В связи с тем, что Всесоюзная телерадиокомпания в дни путча являлась одним из основных орудий ГКЧП, ее руководитель указом пре­зидента был смещен со своего поста.

22 августа возобновился выход всех запрещенных ГКЧП де­мократических изданий. В эти августовские дни широкое при­знание, в первую очередь со стороны зарубежных средств ин­формации, пришло к агентству "Интерфакс". В дни путча боль­шинство иностранных журналистов, работавших в Москве, были единодушны в своей оценке деятельности "Интерфакса": он работал оперативнее и объективнее всех советских средств массовой информации.

События августа 1991 г. в значительной мере повлияли на политический спектр формировавшейся демократической жур­налистики страны. Гарантом ее стабильности в обществе явился указ президента РСФСР "О мерах по защите свободы печати в РСФСР", принятый 11 сентября 1991 г.

Проходившие перерегистрация функционировавших и регис­трация вновь создаваемых периодических изданий и других средств массовой информации позволили представить реальное состояние структуры СМИ в последние месяцы 1991 г.

На начало ноября 1991 г. Министерство печати и массовой информации РСФСР зарегистрировало 1269 газет, журналов, информационных агентств. Более 2200 информационных органов получили свидетельства в бывшем союзном ведомстве[15]. Особен­но большое количество изданий выходило в крупных городах. Так, в Санкт-Петербурге издавалось около 140 общественно-по­литических, специализированных, рекламных газет.

Реформирование экономики не могло обойти стороной и журналистику. Газетный рынок в стране сложился одним из первых. Теперь, как любая отрасль, столкнувшись с экономи­ческими проявлениями рынка, средства массовой информации оказались под их воздействием. И дело здесь было не только в конкурентоспособности издания. Даже у лучших из них — газет "Московские новости", "Литературная газета", журнала "Новый мир" резко упало число подписчиков. А такие массовые популяр­ные газеты, как "Труд" и "Комсомольская правда", потеряли по пять миллионов подписчиков[16]. Читательская привязанность к из­данию обернулась тяжелыми последствиями. Неконтролируемый рост цен на бумагу и распространение печатной продукции сдела­ли нищими прежде всего те издания, которые получили самую большую поддержку читателей. Последующий рост цен на бумагу, транспорт, связь, типографские расходы привел к невероятно вы­соким ценам на периодику. В газетно-журнальном мире страны сложилась такая ситуация, когда производство газеты обходится дешевле, чем ее доставка читателю[17].

Причина резкого падения тиражей многих центральных изда­ний была связана также с тем, что они превратились в инстру­мент борьбы за власть. Не случайно читательская аудитория от­дала предпочтение такой газете, как "Аргументы и факты". В 1991 г. у нее было зарегистрировано рекордное число подписчи­ков — 33 млн.

В условиях рыночных отношений судьба большинства изда­ний оказалась в руках рекламодателей. "Охота" за рекламой явилась следствием экономических трудностей, с которыми столкнулась освобожденная пресса. Предоставленная независи­мость для большей части ее оказалась провозглашенной фор­мально в силу непомерных расходов на производство и тран­спортировку. Даже реклама не смогла обеспечить финансовую независимость многих изданий. Они, как и прежде, могут су­ществовать, получая государственные дотации.

В журналистике начала 90-х гг. заметно выделились несколь­ко направлений.

Первое касалось изданий, политических по сути, но не свя­занных с какой-либо организацией. Это "Московские новости", "Известия", "Литературная Россия" и др.

Второе вызвало к жизни издания, тип которых сформировал­ся в результате перестроечных процессов и рыночных отноше­ний, соединивших в себе черты политической журналистики и других направлений информационной деятельности: "Коммерсантъ", "Независимая газета", "Сегодня" и др.

Третье было связано с возрождением многопартийности — системы партийных изданий, являвшихся центрами партийных организаций.

в начало

 

Возрождение в стране многопартийной печати

Демократизация жизни советского общества дала импульс развитию печати неформальных организаций, возникшей во вто­рой половине 70-х гг. в знак протеста против жесткой цензуры в стране и отсутствия демократии. Потребность высказать несогла­сие с существовавшими порядками сделала ее, по сути, оппози­ционной по отношению к КПСС и государственной власти[18].

Толчком для возникновения неформальной печати послужи­ло совещание по безопасности и сотрудничеству в Хельсинки. Образовавшееся общественное движение "Хельсинки", которое возглавили А. Сахаров и А. Шафаревич, стало издавать газету "Хроника". Активизация деятельности неформальной прессы произошла после апреля 1985 г. В этом году начала выходить га­зета "Гласность", которая ставила целью ускорить процесс по­зитивных преобразований в обществе[19].

В 1986 г. возвратился из ссылки А. Сахаров. Это событие ак­тивизировало деятельность неформальных объединений. Вячеслав Аргунов создал в Москве Московское бюро информационного обмена, которое вскоре фактически стало координационным центром неформального демократического движения. Бюро созда­ло библиотеку самиздата. В рамках Московского бюро инфор­мации действовала служба ежедневных новостей.

Требования демократии, гласности заставили руководителей КПСС признать преступность Сталина, порочные методы руко­водства Хрущева и Брежнева и даже отдельные негативные яв­ления в самой партии. Бранить прежних государственных и партийных руководителей, разоблачать ошибки и заблуждения периодов террора, волюнтаризма и застоя стало для советской журналистики делом обычным. Вместе с тем незыблемой остава­лось признание руководящей роли партии. Диктатура ее, возве­денная в ранг законной власти, была предоставлена Октябрьской революцией и поэтому считалась незыблемой. Именно партий­ные и иные властные структуру хотели бы определить гласности совершенно определенные пределы[20].

Деятельность советской журналистики во второй половине 80-х гг. стала особенно сложной. С одной стороны, она высту­пала обличителем всех пороков, рожденных административно-командной системой, с другой — выражала готовность критико­вать что укажут и как укажут. Хотя запретные темы в прошлом и снимались, но оставался тот предел, перешагнуть который озна­чало посягнуть на святая святых — на партию.

Именно в том и была притягательная сила неформальной пе­чати, что она вышла за рамки дозволенности. Так, в № 9 "Рос­сийских ведомостей" за 1988 г. был опубликован фрагмент кни­ги Спекторского "Происхождение власти". Вскрывая гносеоло­гические корни административно-командной системы, полити­ки террора и насилия, проводившейся властью партийной оли­гархии, автор вселяет сомнение в непогрешимость личности Ле­нина. В книге приводятся документы, подписанные Лениным, давшие право местным органам советской власти беспощадно расправляться с теми, кто не вписывался в концепцию диктату­ры пролетариата о сути человечности, гуманности. Ленин требо­вал: "расстреливать", "брать заложников", "конфисковывать имущество" и др.

Неформальная печать опровергала идею о плохом Сталине и безупречном Ленине. "Сталинизму — нет!" — рубрика, прошед­шая через все издания неформалов. Материалы ее раскрывали пагубные последствия основанной Лениным тоталитарной дик­татуры, большевизма на всех этапах его развития[21].

Среди первых самиздатовских журналов и бюллетеней, выхо­дивших нелегально, были "Гласность", "Экспресс-хроника", "Меркурий", "Община", "День за днем" и др. К началу августа 1988 г. в стране, главным образом в Москве, Ленинграде, в Прибалтике, на Урале, выходило 64 самиздатовских журнала. Количество их неуклонно росло, все более пестрым становился их политический спектр: либерально-демократические, христи­анские, пацифистские, марксистские, художественно-философ­ские и др. Наиболее тиражируемыми (до 700 экз.) в августе 1988 г. были "Благовест", "Референдум", "Российские ведомости", "Демократическая оппозиция", "Экспресс-хроника"[22].

Прямой наследницей самиздата — неподцензурной литерату­ры — стала альтернативная пресса. Вокруг периодических изда­ний типа "Хроника текущих событий", "Хроника защиты прав человека", "Поиск" и других складывалась группа единомыш­ленников, объединяемых неприятием ценностей и целей тота­литаризма. Подготовка, распространение и хранение подобных изданий вплоть до конца 80-х гг. считались уголовно наказуе­мыми. В течение всего четырех лет (1987—1990) численность альтернативных изданий возросла почти в 100 раз и к 1991 г. со­ставила не менее двух тысяч, а разовый тираж — несколько миллионов экземпляров. Но многие газеты, журналы, бюллете­ни, не успев возникнуть, прекращали свое существование. Толь­ко в 1989 г. перестали выходить 30% изданий.

Пик активности неформальной, альтернативной прессы при­ходится на первую половину 1989 г. Тиражи московских демокра­тически настроенных "Свободного слова", "Экспресс-хроники" в январе-апреле 1989 г. достигли 40—50 тыс. экз. Прежде всего это было связано с распространением и ростом политической активности населения в период выборов в Верховный Совет СССР[23].

Еще большее развитие неформальная и альтернативная пе­чать получила в республиках Прибалтики — Литве, Латвии, Эс­тонии. Процесс демократизации здесь опережал этот же процесс в целом по стране.

За 1988—1989 гг. количество изданий новообразованных пар­тий и общественных организаций увеличилось почти в десять раз. Число только русскоязычных журналов превысило 500 названий. Особенно много новых газет, журналов, бюллетеней стало выхо­дить в начале 1989 г. За первые шесть месяцев появилось 160 из­даний. Общее число неподцензурных изданий в СССР к концу года приблизилось к 800 наименованиям.

К концу 80-х гг. в альтернативной прессе по своим направле­ниям сформировалось несколько групп изданий: общественно-политические, религиозно-философские, литературно-художес­твенные и др. Первая включала в себя примерно три четверти всех альтернативных изданий, выражавших демократические, национальные и консервативные взгляды. Внутри демократи­ческой группы различались издания: радикально-демократиче­ские или жестко оппозиционные ("Экспресс-хроника", "Глас­ность", "Референдум", "Свободное слово"), либерально-демо­кратические ("Бюллетень Добровольного общества содействия перестройке в Аппатитах", "Панорама", "Гражданин"), социа­листические ("Марксист", "Община", "Диалог"), пацифистские ("Вахта мира"), издания зеленого движения ("Экологический вестник").

Внутри группы изданий, выражавших национальные взгляды, также различалось несколько направлений — от национально-демократического ("Навины Беларускага Народнага Фронта") до национал-шовинистических ("Память", "Против установле­ния дипломатических отношений с Израилем"). К числу кон­сервативных изданий относились газеты и журналы необольше­вистского, ортодоксально-коммунистического ("Единство") и монархического ("Престол") направлений. Религиозно-фило­софские издания представляли газеты и журналы практически всех нетрадиционных религий ("Бюллетень христианской об­щественности", "Призыв", "Раса"). Большой интерес у читате­лей вызвал "Выбор" — журнал христианской культуры.

Преобладающее место в альтернативной прессе заняли поли­тизированные издания. Но были здесь газеты и журналы, нахо­дившиеся вне политики: кооперативно-коммерческие, женские ("Женское чтение"), по проблемам секса и т.д.

Осень 1990 г. совершила переворот в неформальной и альтер­нативной прессе. Верховный Совет СССР принял два закона: Закон о печати и других средствах массовой информации и За­кон об общественных организациях[24]. Первый закон гласил, что пресса свободна, т. е. неподцензурна. Цензура ликвидируется. Любое издание получает право на существование. Но оно под­лежит регистрации. Второй закон провозглашал свободное су­ществование любой общественной организации. Для этого она должна быть легализована, т. е. зарегистрирована в органах со­ветской власти, а деятельность ее не должна противоречить кон­ституционным нормам государства.

Оба закона лишали неформальную и альтернативную печать корней — отныне такие издания могли выходить свободно, если не пропагандировали то, что было запрещено законом — наси­лие, вооруженную борьбу, национальную рознь и т. д.

Безусловно, неформальная печать возникла как протест про­тив цензуры, против отсутствия демократии, как оппозиция существовавшему режиму. В то же время перестройка породила ее в массовом порядке, провозгласив и осуществив ее гласность.

Результатом демократизации общества стал процесс форми­рования новых политических образований. Многие из них сразу же проявили стремление создать свои печатные органы. Так, с возникновением партии социал-демократов появилось множество газет и центральный орган партии "Меньшевик". "Конституци­онный демократ" — так назвала свой орган партия кадетов. Тираж их составлял 20—25 тыс. экземпляров.

С ростом числа новообразованных партий в стране росло и количество изданий, все больше формировавшихся в многопар­тийную структуру. В начале 90-х гг. этот процесс находился в начальной стадии. Но уже тогда обозначился весьма разнообраз­ный политический и тематический спектр общественно-полити­ческих изданий, выпускавшихся новообразованными партиями.

Республиканская партия Российской Федерации (РПРФ) изда­вала газеты "Социал-демократ" и "Новая жизнь" — независи­мый политический еженедельник. Оба издания носили ярко вы­раженный политический характер.

Демократическая партия (ДП) основала свой печатный орган "Издание Демократической партии", в котором в основном по­мещались программные документы и формулировались цели и задачи ДП. Свободная демократическая партия России (СвДПР) выпускала "Издание СвДПР".

Демократическая партия России (ДПР) имела два печатных органа: "Демократическая газета" и еженедельник "Демократи­ческая Россия". Оба издания имели одну политическую направ­ленность.

"Демократическая Россия" использовала как свою трибуну печатный орган ДПР "Демократическая Россия" и издавала свой бюллетень.

"Демократический конгресс" издавал информационный бюл­летень "Демократическая Россия".

"Христианско-демократический Союз России" издавал бюлле­тень "Хроника недели" и "Вестник христианской демократии".

"Российское христианско-демократическое движение" выпуска­ло журнал "Выбор".

Российская христианско-демократическая партия (РХДП). Официальными органами партии являлись газета "Христианская политика" и "Вестник христианской демократии".

Партия конституционных демократов и другая кадетская пар­тия — "Союз конституционных демократов" издавали газету "Конституционный демократ" и еженедельник "Гражданское достоинство".

"Демократический союз" имел свой печатный орган — ежене­дельник "Свободное слово".

Либерально-демократическая партия Советского Союза издава­ла газеты "Либерал" и "Речь".

Национал-патриотическое движение выпускало газету "Рус­ский Вестник".

Газеты монархического направления — "Монархист", "Гражда­нин Империи".

Орган духовной оппозиции (учредители СП России, трудовой коллектив редакции и фирма "Завидия") — газета "День".

За 1990 г. появилось 1173 газеты, журнала, бюллетеня различ­ных политических партий и общественных организаций[25].

Демократизация жизни нашего общества позволила возро­дить традиции русской журналистики дооктябрьского периода. Официальное право на широкое массовое издание получила церковная пресса.

С 31 июля 1991 г. официальное право на издательскую дея­тельность получило также информационное агентство "Истина и жизнь", подчиненное католическому архиепископату европей­ской части России. Агентство стало издавать журнал "Истина и жизнь", выходивший на русском языке раз в месяц[26].

Заметное развитие получила и издательская деятельность пра­вославной церкви. Русский православный синод и его архиепис­копат к середине 1991 г. издавали свыше 10 газет, журналов, бюллетеней. В их числе "Епархиальные ведомости", "Русская православная церковь" и др.

В конце декабря 1990 г. в эфир впервые вышла поликонфес­сиональная программа Радио России "Верую". Сейчас такое на­звание получило творческое объединение религиозных про­грамм российского радио, работающее совместно с организа­цией АРНИКА (Агентство религиозных новостей, информации, комментариев, анализа).

Программы Радио России соседствуют в эфире с православной радиостанцией "Радонеж", но в отличие от нее передачи "Ве­рую" и материалы АРНИКА поликонфессиональны. С 16 октяб­ря 1991 г. в эфир выходит программа евангелийских христиан "Пробуждение России". Кроме того, готовятся специальные пе­редачи для католиков и мусульман. С ноября 1991 г. начались чтения по радио Евангелия и Корана. В программе "Верую" вы­ступали Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II и другие видные служители культа. Выходит два раза в месяц передача "Музыкальное паломничество", посвященная духовной музыке различных конфессий. Религиозный цикл на радио импонирует настроению общества, ибо он носит главным образом просвети­тельский характер[27].

Во второй половине 80-х гг. пресса русского зарубежья ак­тивно содействовала борьбе неформальной и альтернативной печати за права человека в СССР. В материалах журналов "Посев", "Грани" и других, в передачах радиостанций "Свобода", "Свободная Европа", "Европа" и других содержался призыв к ускорению процесса демократизации в стране, решительному преодолению наследия тоталитаризма.

Процесс демократизации и гласности создал новые условия политического развития общества, раскрепостил журналистику. Однако не все соглашались с реальностью сложившейся ситуа­ции, высказывали суждения, отрицавшие прогрессивные пере­мены в прессе, скептически оценивали преобразования в журна­листике, рожденные гласностью и плюрализмом мнений. Так, всеми признанный авторитет в литературе и публицистике. Ю. Бондарев в статье "Что же дальше?", опубликованной в га­зете "Советская Россия" 25 марта 1990 г., заявил, что в стране сохранился лишь небольшой отряд честной печати, а вот эк­стремистски-мещанская ультрапресса своими "таранными уда­рами сумела расшатать веру в духовную красоту, нравственные ценности, духовность, сумела изолгаться". "Она стала государст­вом в государстве, сама себе дала право узурпировать слово, об­манывая людей, создавая «элиту» пустопорожних «краснобаев»". С категоричностью суждений Ю. Бондарева можно было бы со­гласиться, если бы под "последними бастионами нравственнос­ти" он не подразумевал печать административно-командной системы, десятилетиями манипулировавшей общественным мнением и калечившей души людей видимым благополучием тоталитарной системы.

в начало

 

Журналистика и новое политическое мышление

Исключительная по своей силе волна политической активнос­ти, национального самосознания масс во второй половине 80-х гг. всколыхнула советское общество. Возрождались в его жизни правдивость, гласность. Они оказали воздействие на характер и содержание выступлений печати, телевидения и радиовещания. То, что годами было запретным, отныне стало предметом широ­кого суждения.

К середине 80-х гг. полностью стала очевидной неэффектив­ность функционировавшей десятилетиями административно-ко­мандной системы управления экономикой, неэффективность су­ществовавшего хозяйственного механизма.

В апреле 1985 г. по инициативе М. Горбачева была предложе­на программа радикальных реформ, осуществление которых должно было преобразовать советское общество, дать мощный импульс социально-политическим преобразованиям в стране. Разъясняя суть предстоявших работ с целью существенного ус­корения социально-экономического прогресса, "Правда" в од­ном из апрельских номеров газеты за 1985 г. обращала внимание читателей на необходимость широкого использования достижений научно-технической революции, приведения форм социалистического хозяйствования в соответствие с современными условиями и потребностями.

Новое политическое мышление, ставшее возможным благо­даря начавшейся демократизации жизни общества, стало проби­вать дорогу новому экономическому мышлению. Критерием его должны были стать объективность, гласность, плюрализм мнений, достоверность информации, освобождение от догм и стереотипов прошлого[28].

Интенсификацию экономики и ускорение научно-техничес­кого прогресса средства массовой информации тесно связывали с необходимостью скорейшего демонтажа административно-ко­мандной системы во всех сферах народного хозяйства. Пресса настойчиво проводила мысль о том, что только новое мышление в экономике способно гарантировать реализацию намеченной программы.

Вопросы перестройки заняли одно из главных мест и в пере­дачах телевидения и радио. Большой интерес у телезрителей вы­зывали репортажные и проблемные циклы "Прожектор пере­стройки", "В силу сложившихся обстоятельств", "В фокусе — проблема", "Для всех и для каждого", "О проблемах социальной справедливости" и др. Огромную аудиторию собирали публи­цистические программы "Взгляд", "Позиция".

Перспективы реорганизации народного хозяйства нашли мно­гообразное и широкое отражение на радио. Всесоюзное радио ре­гулярно обращалось к "Радиоанкете перестройки", к жанрам "Актуальное интервью", "Радиоперекличка". Живой интерес у радиослушателей вызывали программы "Контакт", проблемно-публицистическая передача "Сигнал", в определенной мере пе­рекликавшаяся с "Прожектором перестройки".

Новым достижением телевидения стал приход на телеэкран наряду с дикторами профессиональных журналистов. Это позво­лило им высказывать свою позицию. Появились такие неординар­ные и интересные передачи, как "Пятое колесо", "120 минут", "600 секунд", "ТСН", "АТВ" (авторское телевидение), еженедель­ная передача "7 дней", "ДВМ" ("Добрый вечер, Москва!"), — эти передачи в большинстве своем выходили в прямой эфир.

Но и в условиях гласности давали о себе знать рецидивы прошлого. Первой жертвой противников перестройки и глас­ности в условиях демократизации жизни общества стал "Про­жектор перестройки". Затем — передачи "7 дней", " Взгляд", "Авторское телевидение", "ТСН". Под давлением обществен­ности некоторые программы были возобновлены. И все же не­смотря на сбои телевидение вместе со всей системой средств массовой информации продолжало рассказывать о том новом, что входило в жизнь страны.

Успех перестройки пресса ставила в прямую зависимость от активизации трудовых усилий масс, их добросовестной работы. Так, в периодике появились многочисленные выступления, свя­занные с "человеческим фактором" как важным организацион­но-экономическим и социальным резервом ускорения пере­стройки промышленной сферы[29].

В средствах массовой информации высказывалось немало со­ображений о необходимости изменения хозяйственного законо­дательства, о максимальном разгосударствлении всех уровней общественного производства, деполитизации хозяйственной жизни. Видные ученые-экономисты, представители сферы про­изводства предлагали реальные пути ускорения проведения ре­формы, перехода к рынку, отрешения от догматизма[30].

Со своими экономическими программами в печати выступили Л. Абалкин, А. Аганбегян, Е. Гайдар, С. Шаталин, Н. Шмелев, Г. Явлинский и др. Государственную программу преобразования экономики страны представлял Н. Рыжков.

Дискуссии в средствах массовой информации развернулись вокруг принципиального вопроса: строить ли обновленный со­циализм на рыночной основе или рынок неизбежно приведет к капитализму как способу производства? В условиях гласности и плюрализма мнений ответы на эти вопросы звучали далеко не однозначно. Наряду с категоричными утверждениями о несо­вместимости рынка с социализмом во многих газетах и журна­лах высказывались противоположные взгляды. Дискуссии шли, а попытки реконструкции народного хозяйства с помощью ши­роко разрекламированного ускорения и других новых подходов в сфере экономики не давали желаемых результатов[31].

Проблемы перестройки захватили и аграрный сектор. В печа­ти, на телевидении и радио всемерно пропагандировалась Про­довольственная программа СССР, ведущим автором которой считался М. Горбачев. Пресса рассказывала о мерах, связанных с усиленной подпиткой агропромышленного комплекса ресурса­ми, с улучшением его управления, планирования и финансиро­вания как единого целого. Газетные полосы пестрели фотоокна­ми, фоторепортажами, интервью о поездках руководящих деяте­лей КПСС, Советского государства по агропромышленным ком­плексам Белгорода, Курска, Молдавии и других регионов.

Но многочисленные встречи аграриев и животноводов с ру­ководителями страны, обмены опытом не прибавляли сельско­хозяйственной продукции. В выступлениях средств массовой информации все чаще шел разговор о том, что положение с продовольствием в стране с каждым годом становится все хуже. В 1989 г. обозначился дефицит самых необходимых продуктов: сахара, хлеба, мяса, молока. Вводились необходимые ограниче­ния. В 1990 г. в газетах России, Украины, Белоруссии, Армении и других республик Союза сообщалось о введении талонов, визитных карточек. Со страниц печати практически сошло упоминание о Продовольственной программе.

Срыв ее во многом определялся судьбой советской деревни, жизнью крестьянства. В прессе, теледебатах, на митингах кипели страсти вокруг форм собственности на землю, проблем коопера­ции, агропромышленной интеграции, перехода деревни к рынку.

Так, в очерке Анатолия Ананьева "Человек на земле" есть та­кие слова: "Мы говорили как будто обо всем, что беспокоило нас в современной деревне и разрушало ее, но не задевали глав­ного — земли, что с ней происходит в действительности, как она используется, обходили молчанием как несуществующий вопрос о том, что всегда являлось стимулом для хлебороба, вы­зывало в нем инициативу и привязывало его к земле" (Если по совести. М., 1988. С. 19).

Жизни и проблемам села второй половины 80-х гг. посвяти­ли свои очерки В. Белов ("Возродить в крестьянстве крестьян­ское...")[32], Б. Можаев ("Мужики")[33], Ю. Черниченко ("Левиа­фан")[34] и др.

И городу, и селу, и правительству было вполне очевидно, что быстро решить продовольственную проблему не удастся.

Игнорируя объективные закономерности да и реальные воз­можности, была провозглашена новая многообещающая про­грамма "Жилье-2000". В прессе вновь развернулась массовая агитационно-пропагандистская кампания вокруг новых обещаний: к 2000 г. каждая семья должна получить квартиру или дом. Эта тема недолго продержалась в печати. Такая же участь постигла и "Комплексную программу развития производства товаров народ­ного потребления и сферы услуг на 1986—2000 гг.".

В материалах "Экономической панорамы" "Правды" публи­ковались мнения финансистов и прогнозы политологов о путях выхода страны из тяжелого экономического положения; в стать­ях раздела "Вопросы экономики: дискуссионная трибуна" гово­рилось об экономическом кризисе, охватившем страну, о фи­нансовой системе, терпящей катастрофу. В одном из своих вы­ступлений в июле 1989 г. "Правда" вынуждена была признать, что за 50 месяцев перестройки не сделано ничего стоящего для самосохранения.

В сложившейся ситуации многие выступавшие в печати, на телевидении и радио видели выход из экономического кризиса в принятии экстренных мер. Строгому, конкретному и последова­тельному изложению их посвятил Н. Шмелев в одном из мар­товских номеров "Известий" 1991 г. свою статью "В чем я вижу шанс на спасение"[35].

Мучительно долго М. Горбачев сохранял приверженность "социалистическому выбору" в большевистском миросозерцании. Средства массовой информации взяли на себя пропаганду непопулярных кампаний, полумер в реформировании экономики, государственной приемки, государственного заказа. Неоднократные изменения в структуре управления народным хозяй­ством содействовали углублению экономического кризиса и вели к тяжелым последствиям. Дефицит коснулся всех сфер экономической и социальной жизни страны.

В таких условиях возникла в прессе тема гуманитарной по­мощи западноевропейских стран и Америки СССР.

Демократизация жизни советского общества способствовала слому старых идеологических догматов во внешнеполитических отношениях, отказу от принципов "холодной войны". Пере­стройка началась по сути с провозглашения нового политичес­кого мышления в международных отношениях с Западной Евро­пой, Америкой, с совершенно новых критериев отношений с ФРГ. Печать, телевидение, радио активно способствовали поис­ку путей доверия и отказа от применения позиции силы в отно­шениях с зарубежными государствами. Продовольственная и финансовая помощь с их стороны стала ответным проявлением доброй воли и поддержки проводимым в СССР реформам.

Одной из впечатляющих форм передач, знакомивших телез­рителей с жизнью других стран, их людьми и проблемами, а также с образом жизни советских людей, стали телемосты "Москва-Вашингтон", "Москва-Лос-Анжелес" и др.

В международной проблематике средств массовой информа­ции отражались новые тенденции, складывавшиеся во взаимоот­ношениях между СССР и странами Восточной Европы, Варшав­ского договора, в торговых отношениях со странами СЭВ в свя­зи с переходом на новые принципы взаиморасчетов и т.д.

Новое политическое мышление влекло за собой перестройку сознания масс. Впервые за многие десятилетия журналистика пыталась создать правдивую картину положения дел в партии, в рядах которой оказалось немало ретроградов и пустозвонов, бю­рократов и лихоимцев, ставших поперек дороги демократичес­ким преобразованиям[36].

Среди материалов, разоблачавших партократию, важное мес­то заняла статья-обзор "Очищение", опубликованная в "Прав­де" 13 февраля 1986 г. Сопровожденная подзаголовком "Откро­венный разговор", она построена на письмах читателей, посту­пивших в редакцию газеты. Автор статьи Татьяна Самолис рас­ценивала курс партии на перестройку как выдающийся шаг в ее стремлении очиститься от тех партийцев, которые наносят не только материальный, но и моральный ущерб обществу. В статье приводились выдержки из многих читательских писем. Но одно из них, поступившее из Казани, выделялось особо. В нем, в частности, говорилось: "Рассуждая о социальной справедливости, нельзя закрывать глаза на то, что партийные, советские, профсоюзные и даже комсомольские руководители подчас объективно усугубляют социальное неравенство, пользуясь вся­кого рода спецбуфетами, спецмагазинами, спецбольницами и т. д. ... вряд ли сами «пользователи особых благ» откажутся от своих привилегий...".

Долгое время реакция на статью "Очищение" оставалась не­известной. Лишь спустя два с лишним года, после публикации новой статьи "Очищение правдой", стала известна реакция партийных чиновников: они очень хотели расправиться с авто­ром статьи за то, что она посмела привести в газете выдержку из письма рабочего, где говорилось о бюрократическом слое, тор­мозившем перестройку.

В статье "Очищение правдой" четко звучит мысль о необхо­димости очистить нашу жизнь от рецидивов вождизма, исклю­чительных авторитетов безграничной власти, нередко приводя­щей к элементарному беззаконию. Значительная часть статьи посвящена вопросам гласности. Она немыслима, подчеркивала автор, без нового качественного шага в демократизации средств массовой информации. Однако они по-прежнему полностью и безгранично контролируются, опекаются даже по мелочам. Они вынуждены, в сущности, функционировать как бы в ретрансля­ционном режиме, выражая лишь мнение верхних эшелонов власти, подчас яростно защищать не общенародные интересы, а сиюминутные, конъюнктурные амбиции лидеров и их окруже­ния[37].

Заметно возросшая самостоятельность прессы проявила себя в период политических кампаний по выборам в Верховный Со­вет 1989 г. и республиканские и местные Советы в 1990 г. Впер­вые за все годы советской власти в политических кампаниях участвовала печать, представлявшая различные политические партии и объединения. Это были первые в стране свободные выборы, позволившие массам проявить невиданную и подлин­ную политическую активность. Свобода волеизъявления, воз­можность плюрализма и право каждой партии отстаивать своего кандидата в депутаты наделили многопартийную советскую журналистику новыми качествами. Она преодолела негативные тенденции и догмы административно-командной системы, стре­мясь поднять свой авторитет и влияние в массах[38].

Благодаря усилиям прессы, деятельному участию прогрессив­но настроенной части общества активно разворачивался процесс демократизации политической системы страны. Возникали все новые политические партии и объединения, выходили их печат­ные органы. Достижением и завоеванием демократии стали пре­кращение войны в Афганистане, отмена ст. 6 Конституции СССР о руководящей роли КПСС. Новые тенденции, пусть иногда и с большими трудностями, давали о себе знать повсюду. Только КПСС они мало касались. Она по-прежнему стояла на консервативных позициях, что особенно сильно проявилось с образованием Компартии РСФСР. Отражением обострившегося противоречия между силами обновления и противниками глубо­ких реформ, сторонников социалистического выбора и коммунис­тической перспективы явилось письмо преподавателя Ленинград­ского технологического института Нины Андреевой. Озаглав­ленное "Не могу поступиться принципами", оно под рубрикой "Полемика" было опубликовано 13 марта 1988 г. в газете ЦК КПСС "Советская Россия". Автор письма, решительно защищая завоевания социализма, достижения Союза ССР, давал высокую оценку режиму Сталина и его личности как вождя народов. Н. Андреева резко отрицательно характеризовала перестройку, оценивая ее как "ползучую контрреволюцию". Было очевид­ным, что за письмом Н. Андреевой стоят определенные силы в ЦК КПСС, что под их давлением может произойти поворот к старому. Вероятно, такими соображениями руководствовались и редакторы некоторых газет, особенно армейских, перепечатывая письмо Андреевой. Проходили дни, а полемики в прессе все не было. Лишь спустя три недели в "Правде" появилась редакци­онная статья, в которой недвусмысленно было заявлено об антиперестроечной сущности письма ленинградской преподава­тельницы.

КПСС, тормозившая дальнейшее развитие демократических процессов в стране, вместе с тем стремилась сохранить моно­польное положение своей печати и свое приоритетное в про­шлом право руководить многопартийной прессой. Уже в перестроечные годы принимаются постановления ЦК КПСС "О фактах грубого администрирования и зажима критики в отно­шении редакций газет "Воздушный транспорт", "Водный тран­спорт" и "О некоторых вопросах перестройки центральной партийной печати", по директивному тону и характеру напоми­навшие многие подобные документы прошлых лет. Все еще были живы традиции умолчания и полумер, которые в условиях гласности могли подорвать веру даже в самые благие намерения и породить скептицизм.

Демократизация и гласность вызывали к жизни большое ко­личество тем, раньше не освещавшихся или представляемых од­носторонне, а чаще всего в негативной трактовке. Общество де­сятилетиями испытывало информационный голод. Утолить его в новых условиях была призвана журналистика. Правдивое, аргу­ментированное слово в печати, на телевидении и радио возро­ждало веру в прессу, способствовало преодолению "кризиса до­верия" к ней[39].

Процессы, происходившие в советском обществе, позволили журналистике более глубоко заглянуть в историю советского го­сударства и КПСС, осмыслить основные этапы их истории, вы­явить последствия деятельности тоталитарного режима.

Воспитанию историей, критическому осмыслению важней­ших периодов истории КПСС посвятили: "Правда" — свои це­левые полосы "Правдинские пятницы"; журнал "Коммунист" — регулярно выходившие в 1987—1988 гг. "Круглые столы". Затем опубликованные материалы были изданы в двух сборниках "Страницы истории КПСС"[40].

Вместе с ликвидацией "белых пятен" в историческом про­шлом советского государства и коммунистической партии мно­гочисленные статьи в печати посвящались разоблачению культа личности Сталина и его последствий, директивным методам уп­равления созданной им административно-командной системы. Газетно-журнальные публикации рассказывали о том, что стали­низм существовал как цельная, исключительно жесткая, автори­тарная идеология, охватившая все сферы духовной жизни обще­ства. Она нетерпимо относилась к инакомыслию и стала движу­щей силой репрессивных мер тоталитарного режима.

Линия разоблачения беззаконий, допущенных Сталиным и его окружением, находила продолжение в статьях, раскрывавших волюнтаризм Н. Хрущева и тенденции к возрождению культа личности у Л. Брежнева.

Критика в печати, особенно центральной, сталинизма, разоб­лачения волюнтаризма, негативных проявлений периода застоя вызвали бурную ответную реакцию. Читатели "Правды", "Крас­ной звезды", "Комсомольской правды", "Известий" и других газет упрекали их в молчаливом согласии с теми беззакониями, которые происходили в стране в прошлые годы. Упрек был справедлив. Попытки некоторых изданий оправдаться желаемых результатов не дали. Доверие к "Правде", "Красной звезде" и многим другим газетам было подорвано.

Иным путем пошла "Комсомольская правда". Она увеличила до максимального уровня объективность материалов, ввела в со­став редакции свежие силы, не боялась видеть в своей прошлой деятельности те упущения, которые тяжелым бременем лежали на ней. В результате газете удалось не только сохранить своих подписчиков, но и увеличить их число.

Процесс гласности все больше набирал силу. Нельзя было дальше скрывать правду о репрессиях Сталина в 30-е гг. привед­ших к гибели видных государственных, партийных, хозяйствен­ных работников, миллионы других безвинных людей. В цент­ральных изданиях, и особенно в "Известиях ЦК КПСС", были обнародованы материалы политических процессов 20—30-х гг., связанные с реабилитацией в судебном порядке видных полити­ческих и государственных деятелей.

Были признаны сфальсифицированными и несостоятельны­ми политические процессы по делам "троцкистско-зиновьевской оппозиции", "левой оппозиции", так называемого "союза марксистов-ленинцев", "московского центра", "антисоветского правотроцкистского блока" и др. В печати появились имена тех, кто в 30—40-е гг. был объявлен "врагами народа" и уничтожен: Н. Бухарина, Г. Зиновьева, Л. Каменева, К. Радека, Ф. Раскольникова, М. Рютина и многих др. На страницах печати вновь по­явилось имя Л. Троцкого.

Затем последовали политические статьи, авторы которых пы­тались оценить личность каждого из известных в истории совет­ского государства и большевистской партии людей и их судьбы на фоне сложных и, порой противоречивых процессов, проте­кавших в нашей стране в послеоктябрьскую пору.

Еще более полное представление о возвращенных истории и публицистике именах дали политические портреты Д. Волкогонова о Л. Троцком ("Демон Революции"[41], "Девятый вал Ван­деи")[42], Р. Медведева о Л. Каменеве ("Каменев. Штрихи к поли­тическому портрету")[43], Н. Васецкого ("Г. Зиновьев")[44], В. По­ликарпова о Ф. Раскольникове[45], И. Анфертьева об М. Рютине[46] и др.

Вместе с политической пришла реабилитация и творческая. Современный читатель получил возможность прочесть "Заметки экономиста" Н. Бухарина, статью "Новый курс" Л. Троцкого, "Открытое письмо" Ф. Раскольникова И. Сталину, статьи Н. Ва­вилова, Г. Каминского, Н. Кондратьева, А. Чаянова, памфлеты К. Радека и многих др. К началу 90-х гг. их публицистика была издана однотомниками избранных произведений: "Н.И. Буха­рин"[47], "Л. Троцкий. Политические силуэты"[48], "А. Луначарский, К. Радек, Л. Троцкий. Силуэты: политические портреты"[49] и др.

Критическое осмысление новейшей отечественной истории, открывшиеся возможности объективного воссоздания облика первых лиц коммунистической партии и Советского государства расширили рамки политического портрета как жанра публицис­тики. В различных центральных газетах и журналах появились очерки В. Решетникова ("Александр Керенский. Правда и вы­мысел")[50], Н. Васецкого ("Л.Д. Троцкий. Политический порт­рет")[51], Л. Троцкого ("Иосиф Сталин. Опыт характеристики" и "Сверх-Борджиа в Кремле")[52], Ф. Бурлацкого ("Хрущев. Штри­хи к политическому портрету" и "Брежнев и крушение оттепе­ли. Размышления о природе политического лидерства") и т. д.

Реалии переходного периода требовали максимального огра­ничения давления цензуры. Изменения в цензурной политике привели к тому, что официально за цензурой сохранялось лишь право контроля за неразглашением государственных тайн. Но в действительности Главлит зачастую препятствовал восстановле­нию правды, обнародованию фактов истории. В течение многих десятилетий представители Главлита — цензоры — тщательно прочитывали все выходившие в стране печатные издания, и убирали с их страниц любую, на их взгляд, неблагонадежную мысль[53].

Долгое время неприкосновенной оставалась тема личности Ленина. Даже тогда, когда в 1988 г. в Москве вышел роман В. Гроссмана "Жизнь и судьба", из его текста были изъяты мес­та, где высказывалась критика в адрес Ленина. Прошел лишь год и под воздействием гласности и нового политического мыш­ления в печати стали появляться многочисленные документы, ' развенчивавшие миф о человеколюбивом Ленине, заботливом "отце народов" Сталине, добром "всесоюзном старосте" Кали­нине, "первом маршале" Ворошилове, "выдающемся" советском дипломате Молотове, обо всем сталинском окружении, причаст­ном к репрессиям и гибели миллионов людей — узников гулаговских лагерей.

Восстанавливалась правда о жестокости большевиков с пер­вых дней их прихода к власти по отношению к имущим клас­сам, к царской семье, духовенству, казачеству, о введении в Красной Армии смертной казни в годы гражданской войны, преследованиях и массовых репрессиях за инакомыслие. В "Из­вестиях", "Литературной газете", "Московских новостях", "Комсомольской правде", "Труде", "Правде", в журналах "Но­вый мир", "Огонек" и других изданиях были опубликованы под рубриками "Уроки истории", "Страницы истории", "Взгляд сквозь годы" статьи, воскресавшие правду о кронштадтском[54] мя­теже, о развернувшемся в России после революции красном терроре[55], о революции и царской семье, о ее аресте и уничто­жении[56], о личности последнего русского царя Николая II.[57]

Впервые в советской историографии и периодической печати была предпринята попытка объективной оценки военных руко­водителей белого движения: генералов П. Врангеля, А. Деникина, А. Колчака, Л. Корнилова, Н. Юденича, лидеров различных поли­тических партий, не принявших Октябрьскую революцию: П. Ми­люкова, Б. Савенкова, М. Спиридоновой, П. Струве, В. Чернова и др.

Появились произведения творческой интеллигенции, поки­нувшей страну или изгнанной за ее пределы в годы советской власти: И. Бродского, А. Галича, Н. Гумилева, Е. Замятина, О. Мандельштама, В. Набокова, В. Некрасова, Б. Пильняка, А. Солженицына и многих др.

К концу 80-х гг. увидели свет многие произведения, запре­щенные ранее цензурой. Среди них — "Реквием" А. Ахматовой, "Мастер и Маргарита" М. Булгакова, "Софья Петровна" Л. Чу­ковского, "Доктор Живаго" Б. Пастернака, "Воспоминания" Н. Мандельштама, дневник К. Симонова "Глазами человека моего поколения", воспоминания Е. Драбкиной, А. Жигулина, И. Твар­довского и др.

Процессы демократизации оказали огромное воздействие на рост национального самосознания. Десятилетиями прятавшиеся вглубь противоречия требовали откровенного признания. Де­формации в межнациональных отношениях стали одной из ве­дущих тем всей многонациональной советской журналистики. В публикациях центральной и местной печати говорилось о том, что в союзных республиках остро встали проблемы изучения родного языка, развития сети национальных школ, что союзные и автономные республики и области, лишенные какой бы то ни было самостоятельности, не могут решить вопрос о выпуске но­вых изданий на национальном или русском языках, не обладают правом увеличить объем теле- и радиопередач.

В новой политической ситуации печать не могла скрывать, что в республиках по-прежнему сохраняется национальная, культурная, социальная ущемленность представителей других народов, проживающих здесь. Как писали "Известия" в июне 1989 г., даже партийные руководители ряда республик вынужде­ны признать наличие деформаций в национальных отношениях в Азербайджане, Армении, Грузии, Узбекистане, Молдавии, Таджикистане.

В печати, на телевидении и радио шел серьезный разговор об исторической памяти. С ней связывали историю национальной государственности, споры в области исторической географии, в ней видели предмет национального притеснения, источник фор­мирования "образа врага"[58].

В советской журналистике предметом широкого обсуждения стали проблемы совершенствования национальной государ­ственности республик, их суверенитета, государственного ус­тройства СССР. Летом 1989 г. в прессе развернулось обсуждение конституционных основ Советского Союза, а тем самым и его дальнейших судеб. "Дискуссионные трибуны" ввели "Правда", "Известия". Основной разговор шел вокруг альтернативы госу­дарственного устройства СССР: федерация или конфедерация республик.

В "Правде" одна за другой появились статьи: "Федеративный Союз"[59], "Федерация или конфедерация"[60], "Остановить нега­тивные процессы, защитить перестройку" и др. "Известия" опубликовали цикл статей, связанных с политическим решением проблем создания нового Союза[61].

Дискуссии на заседаниях Верховного Совета СССР и в печа­ти продолжались, а тем временем в прессе публиковались сообщения, что Литва, Латвия, Эстония приняли решения о провоз­глашении суверенитета, что к такому же шагу склонны и неко­торые другие республики. Даже результаты проведенного в марте 1991 г. референдума о целесообразности сохранения СССР не могли повлиять на дальнейший ход жизни.

Августовские события 1991 г. положили начало окончательно­му распаду Союза ССР. В первых числах сентября в центральной печати было обнародовано совместное заявление М. Горбачева и высших руководителей 10 союзных республик. Они предложили образовать союз по типу конфедерации, форму участия в кото­ром каждая суверенная республика определит самостоятельно. В течение последующих месяцев суверенитет провозгласили все союзные республики бывшего СССР. В начале декабря 1991 г. в резиденции "Вискули" под Брестом руководители Республики Беларусь, Российской Федерации, Украины подписали Согла­шение о создании Содружества независимых государств (СНГ). Через несколько дней состоялась Ашхабадская встреча глав ази­атских республик — Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана, принявших заявление о готовнос­ти стать равноправными соучредителями СНГ, 22 декабря СМИ сообщили об Алма-Атинской встрече глав девяти независимых государств. В тот же день была обнародована подписанная ими накануне декларация. Она провозглашала окончательное пре­кращение существования СССР.

С образованием СНГ был сделан первый шаг к созданию но­вого сообщества — содружества суверенных наций, первый шаг в поисках путей сохранения единого информационного про­странства.

 

***

Демократизация и гласность, ставшие реальностью для средств массовой информации в середине 80-х гг. стали мощным рыча­гом начавшейся перестройки, проводником новых реалий в жизни общества[62]. Вместе с тем журналистика до конца 80-х гг. оставалась органической структурой однопартийной политичес­кой системы. Несмотря на все деформации, происходившие в ее деятельности, она продолжала развиваться, а развернувшаяся перестройка привела к заметному росту тиражей печати, автори­тета телевидения и радио. Изменения, происшедшие в инфор­мационной службе страны, способствовали возникновению но­вых информационных агентств.

Важнейшей закономерностью, обусловившей положение СМИ в демократизирующемся обществе, стало их воздействие на внедрение в сознание масс нового политического и экономи­ческого мышления как во внутренней жизни страны, так и в международных отношениях, содействие активизации действий людей по слому административно-командной системы. Пере­стройка в прессе оказала воздействие на перестройку сознания всего общества. Курс на перестройку, демократизацию и глас­ность привел к отказу от традиционной однопартийности и пе­реходу к новой, демократической, системе печати. Важнейшей закономерностью функционирования прессы в условиях демокра­тизации и гласности явилось развитие неформальной и альтер­нативной печати, возникновение изданий новых партий и поли­тических образований, положивших начало формированию сис­темы многопартийной журналистики.

Процесс демократизации и гласности" создал новые условия политического развития общества, раскрепостил журналистику. В ее деятельности получили развитие специфические проявле­ния, ставшие возможными в новых общественно-политических условиях, такие как: утоление информационного голода, десяти­летиями испытываемого обществом; стремление к удовлетворе­нию потребностей аудитории в правдивом слове; гласность в системе межнациональных отношений; возрождавшееся доверие народа к прессе. Воспитание историей стало неотъемлемой чер­той журналистики, разбуженной гласностью.

Демократизация и гласность вызвали к жизни новые жанры и формы газетно-журнальной, теле- и радиопублицистики: поли­тический портрет, дискуссию, "Телемост", "Прожектор пере­стройки", "Взгляд", "Актуальное интервью" и другие. Публи­цистика второй половины 80-х — начала 90-х гг. стала самой читаемой, самой волнующей за все послевоенные десятилетия. Статьи и очерки писателей и журналистов И. Васильева[63], Д. Гра­нина[64], Е. Евтушенко[65], Ю. Карякина[66], В. Некрасова[67], Е. Носо­ва[68], В. Распутина[69], В. Селюнина[70] и многих других привлекали внимание читателей к острейшим проблемам жизни общества, вставшего на путь демократических преобразований, его прошло­го и будущего.

в начало

 

в оглавление << >> на следующую страницу

 



[1] VI съезд Союза журналистов СССР. Стенографический отчет. М.. 1987. С. 40.

[2] Аргументы и факты. 1990. № 19.

[3] Там же. № 1.

[4] Московские новости. 1990. № 15.

[5] О печати и других средствах массовой информации. Закон Союза Совет­ских Социалистических республик. 12 июня 1990. М., 1990.

[6] Подсчеты автора.

[7] День радио. М., 1989. С. 3.

[8] Там же. С. 3.

[9] День радио. М., 1990. С. 3.

[10] День радио. М., 1991. С. 3.

[11] Правда. 1985. 11 июля.

[12] Московские новости. 1991. № 47.

[13] Там же.

[14] Независимая газета. 1991. 22 авг.

[15] Московские новости. 1991. № 47.

[16] Там же.

[17] Аргументы и факты. 1990. № 48.

[18] Неформальная Россия. М., 1990.

[19] Сахаров А. Воспоминания //Литературная газета. 1990. 31 окт.

[20] Гласность. Насущные вопросы и необходимые ответы. М., 1989.

[21] По страницам самиздата. М., 1990. С. 12—30.

[22] Журнал "Посев". 1988. № 9. С. 32-33.

[23] Суетнов А. Справочник периодических изданий самиздата. Библиогра­фия. М., 1990.

[24] Об общественных организациях. Закон Союза Советских Социалистичес­ких республик. 12 июня 1990. М., 1990.

[25] Московские новости. 1991. № 10.

[26] Независимая газета. 1991. 23 ноября.

[27] Кашинская Л. Печать русской православной церкви; Костикова Н. Типо­логические характеристики православной печати. М., 1996.

[28] Горбачев М. Перестройка и новое мышление для нашей страны и всего мира. М., 1987.

[29] Наше Отечество. Опыт политической истории: В 2-х т. Т. 2. М., 1991. С. 555-563.

[30] В своем Отечестве пророки. М., 1989.

[31] Иного не дано. М., 1988.

[32] Белов В. Возродить в крестьянстве крестьянское // Правда. 1988. 15 апреля; Если по совести. М., 1988. С. 54—63.

[33] Можаев Б. Возродить хозяина // Правда. 1989. 31 июля.

[34] Черниченко Ю. Левиафан // Литературная газета. 1990. 2 мая; там же. 9 мая.

[35] Шмелев Н. В чем я вижу шанс на спасение // Известия. 1991. 30 марта.

[36] Менделеев А., Казутин М. Диалог о демократии. М., 1988.

[37] Очищение правдой // Правда. 1988. 7 июня.

[38] Через тернии. М., 1990.

[39] Залыгин С. Поворот // Новый мир. 1987. № 1; Зависит от нас. Пере­стройка в зеркале прессы. М., 1988.

[40] Страницы истории КПСС. Факты. Проблемы. Уроки. М., 1988; то же. М., 1989.

[41] Волкогонов Дмитрий. Демон революции //Правда. 1988. 9 сент.

[42] Волкогонов Дмитрий. Девятый вал Вандеи // Литературная газета. 1990. 30 мая; там же. 13 июня.

[43] Медведев Р. Каменев. Штрихи к политическому портрету // Литературная газета. 1989. 3 мая.

[44] Васецкий Н. Г.Е. Зиновьев // Аргументы и факты. 1988. № 42, 43.

[45] Поликарпов В. Федор Раскольников. Судьба большой жизни // Они не молчали. М., 1991. С. 255-289.

[46] Анфертъев И. Рютин против Сталина // Возвращенные имена: В 2 кн. Кн. 2. 1989. С. 179-202.

[47] Бухарин Н.И. Избранные произведения. М., 1988.

[48] Троцкий Л. Политические силуэты. М., 1990.

[49] Луначарский А., Радек К.,  Троцкий Л. Силуэты: политические портреты. М, 1991.

[50] Решетников В. Александр Керенский. Правда и вымысел // Известия. 1991. 5 июля.

[51] Васецкий Н. Л.Д. Троцкий. Политический портрет // Л.Д. Троцкий. К ис­тории русской революции. М., 1990. С. 3—62.

[52] Троцкий Л. Сверх-Борджиа в Кремле // Труд. 1990. 29 авг.

[53] Исключить всякие воспоминания... Очерки истории советской цензуры. Минск—Москва, 1995.

[54] Кронштадтский мятеж // Комсомольская правда. 1991. 28 февр.

[55] Покатилось красное колесо... // Труд. 1991. 12 сент.

[56] Последние дни Дома Романовых // Труд. 1992. 16 дек.; там же. 17 дек.; там же. 19 дек.

[57] Арест Николая II // Книжное обозрение. 1990. № 35.; там же. № 36.

[58] Гласность в системе межнациональных отношений. М., 1990.

[59] Федеративный Союз // Правда. 1989. 12 июля.

[60] Федерация или конфедерация? // Правда. 1989. 7 авг.

[61] Как пройти путь к новому Союзу? // Известия. 1991. 5 июля.

[62] Кондрашев П. Местная пресса: теория и практика перестройки // Новоси­бирск, 1989.

[63] Васильев И. Посторонность // Советская Россия. 1987. 4 окт.; Ориентиры. М., 1988. С. 350-363.

[64] Гранин Д. О милосердии // Литературная газета. 1988. 18 марта; Если по совести. М., 1988. С. 107-117.

[65] Евтушенко Е. Притерпелось // Литературная газета. 1988. 11 мая.

[66] Корякин Ю. "Ждановская жидкость", или против очернительства // Ого­нек. 1988. № 18; Если по совести. С. 155—170.

[67] Некрасов В. Трагедия моего поколения // Литературная газета.  1990. 12 сент.

[68] Носов Е. Что мы перестраиваем? // Литературная газета. 1988. 20 апр.; Если по совести. С. 171—195.

[69] Распутин В. Если по совести // Если по совести. С. 224—236.

[70] Селюнин В. Искорки // Новый мир. 1988. № 5; Если по совести. С. 250— 301.